Сатирическое обличение отрицательных сторон жизни крепостной России в комедии Д. И

Страшна Фонвизина рука!
А. С. Пушкин
Д. И. Фонвизин работал над своей комедией около трех лет и сделал больше, чем от него ждали. Он сорвал “маски с ошалевших от безделья молодцов, с системы воспитания, общественных, семейных отношений”. Завершенная в 1781 году знаменитая комедия “Недоросль” выражала оппозиционные настроения писателя.
Царский двор встретил пьесу враждебно. Только через год ее поставили на сцене.
Фонвизин считал, что успехом комедии он обязан образу Стародума, которого играл крупнейший русский актер Дмитриевский. Как писали газеты тех дней, по окончании спектакля кто-то из зрителей бросил актеру кошелек, набитый золотом и серебром.
По мнению писателя, само по себе образование не превращает ребенка в человека.
Борьбе за человека посвящен “Недоросль”. Комедия вскрывает условия воспитания, которые с детства уродуют, убивают душу.
Вспомним сцену, когда объевшийся с вечера Митрофанушка “протосковал всю ночь”. “Ночью то и дело испить просил. Квасу целый кувшинец выкушать изволил”, – сочувственно докладывает Еремеевна.
Смешон Митрофан, которого, словно младенца, выхаживает “мамка”, смешно его обжорство, но он не совсем глуп. Увидев, что мать озадачена характеристикой (“дрянь”), он легко выпутывается, зная, на чьей стороне сила. Матушка довольна.
Писатель попытался показать, под влиянием каких обстоятельств формируется характер.
Сначала мы видим, как Митрофан бегает за отцом, меряя кафтан. Эта сцена вводит нас в обстановку крепостной усадьбы.
Благосостояние Простаковых создают своим трудом и “девка Палашка”, которая, заболев, вызывает гнев барыни, и Еремеевна, получающая в этом доме “по пяти рублей на год, да по пяти пощечин на день”.
Отношение к крепостным превращает образ хозяйки из смешного в страшный.
Сцены обучения Митрофана комичны. Бравый солдат Цыфиркин и недоучившийся семинарист Кутейкин, учителя недоросля, невежественны и нелепы. Бывший кучер Вральман учит Митрофана, “как шить ф свете”, да еще французскому языку.
Ответы в сцене экзамена сделали образ дворянского сына бессмертным (“Дверь, котора дверь?”). Под историей Митрофан понимает те истории, которые рассказывает скотница Хавронья. С географией помогает разобраться Простакова, заявляя, что “еоргафия” наука не дворянская, извозчики довезут, куда скажешь.
Жалок и смешон господин Простаков, признающийся жене: “При твоих глазах мои ничего не видят”.
По закону 1767 года крестьяне за жалобу на помещика ссылались на каторгу. Бесконтрольная власть помещиков стала основной причиной народных бедствий. Именно поэтому двойственное чувство вызывает признание Скотинина: “Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи не обижали, сколько убытку не делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру со своих же крестьян, так и концы в воду”. Труслив, расчетлив дядя Митрофанушки. Судопроизводство же находится на таком уровне, что обберет и правого и виноватого.
Пьеса “Недоросль” построена так, что становится понятно: неограниченная власть над крестьянами явилась источником тунеядства, безобразного воспитания, уродующего личность.
Вопроса об отмене крепостного права Фонвизин не ставит, а требует человеческого отношения к крепостным. “Угнетать рабством себе подобных беззаконно”, – говорит Стародум.
В конце комедии Правдин берет имение Простаковой в опеку. Фонвизин подсказывает правительству выход: помещики, жестоко обращающиеся с крестьянами, должны быть лишены права владеть крепостными.
По мысли писателя, когда “деньги суть первое божество”, помещики превращаются в рабов денег и становятся полновластными господами над крестьянами. Вспомним, как лебезит Простакова перед Стародумом, узнав о его десяти тысячах. Она с гордостью вспоминает отца, нажившего состояние взятками.
В пьесе “Недоросль” Фонвизин воспроизвел тип русского помещика, а затем дал понять, что семейные отношения господ обусловлены именно общественным напряжением.
Фонвизин не побоялся опалы. Он произнес суровый приговор екатерининской России. Писатель-революционер А. М. Радищев в “Путешествии из Петербурга в Москву” показал, что доброта отдельных помещиков не облегчает судьбы крестьян.
В конце 80-х годов Д. И. Фонвизин подготовил к печати журнал “Друг честных людей, или Стародум”. Однако он был запрещен. Писателю дали понять, что места в литературе ему нет. В 1792 году сломленный этим ударом Фонвизин умер.

Сочинение по литературе на тему: Сатирическое обличение отрицательных сторон жизни крепостной России в комедии Д. И. Фонвизина “Недоросль”

Другие сочинения:

1. Талантливый писатель, широко образованный человек, видный политический деятель, Фонвизин в своих произведениях не только выступил как выразитель передовых идей общественно-политической жизни России того времени, но и внес неоценимый вклад в сокровищницу русской литературы. Фонвизин первым из русских писателей и драматургов Read More ......
2. ый писатель, широко образованный человек, видный политический деятель, Фонвизин в своих произведениях не только выступил как выразитель передовых идей общественно-политической жизни России того времени, но и внес неоценимый вклад в сокровищницу русской литературы. Фонвизин первым из русских писателей и драматургов Read More ......
3. Я прочитала комедию Фонвизина “Недоросль” и хочу высказать свои впечатления об отрицательных героях. Простакова представлена как властная Необразованная русская баба. Она очень жадная и для того, чтобы хапнуть побольше чужого часто, льстит и “надевает” маску благородства, но из-под маски то Read More ......
4. Вершиной творчества Фонвизина по праву считается комедия “Недоросль”. Недоросль – подросток, несовершеннолетний. Произведение было написано в 1781, а в 1782 впервые поставлено на большой сцене. Денис Иванович Фонвизин начал работать над комедией по приезде в Россию из Франции. В образе Read More ......
5. Словарь дает два определения слову “Недоросль”. Первое – “это молодой дворянин, не достигший совершеннолетия и не поступивший на государственную службу”. Второе – “глуповатый юноша – недоучка”. Я думаю, что второе значение у этого слова появилось благодаря образу недоросля – Митрофанушки, Read More ......
6. Комедия “Недоросль” была написана Денисом Ивановичем Фонвизиным в 1781 году. Одной из центральных проблем было воспитание. В то время в России была идея просвященной монархии. Вторая проблема – это жестокое обращение с крепостными крестьянами. Крепостное право подвергалось резкому осуждению. В Read More ......
7. Литературная деятельность Фонвизина началась еще со студенческих лет. Уже в его первых произведениях проявилась склонность к политической сатире. Широкую известность автору принесла комедия “Недоросль” (1782 г.), в которой он высмеял отсталость и бескультурье поместных дворян. Слово “Недоросль” образовано от слова Read More ......
8. Комедия Д. И. Фонвизина “Недоросль” – произведение 18 века. В нем герои четко делятся на две группы: положительные и отрицательные. Здесь сочетается и смешивается смешное и грустное, комическое и трагическое. В отрицательных персонажах ярки те черты, которые автор осуждает: невежество, Read More ......

Слово «сатира» знакомо каждому образованному человеку. Но вот что такое сатира, до конца понять не всегда просто. Ведь сатира - это термин не только из области искусства и литературы, но даже философии, политики и социологии.

Так что же такое сатира в литературе и искусстве? Давайте попробуем разобраться.

Определение

Сатира - это, скорее, нравственная категория, так как служит для изобличения (высмеивания) социальных и человеческих пороков посредством слова, музыки и изобразительных средств. Чтобы сатира не выглядела проповедью, ее разбавляют юмором и иронией. Из художественных средств в сатирических произведениях искусства и литературы используется также гипербола, сарказм, аллегория, пародия, гротеск. Это средства художественного сравнения, преувеличения и высмеивания.

Примеры применения

Ярким примером сатиры в литературе служат произведения Дж. Свифта, М. Твена, М. Е. Салтыкова-Щедрина, М. Зощенко и А. Аверченко. Сатира на эстраде (в шоу-бизнесе) - это артисты-пародисты и исполнители сатирических куплетов. Хрестоматийный пример сатиры в печати - это советский сатирический журнал «Крокодил» и такой жанр журналистики, как фельетон. Представителями сатирического направления в кинематографе можно назвать Чарли Чаплина и Стэнли Кубрика. Современные панк-рок группы, такие как, например, Sex Pistols также используют сатиру в своем творчестве.

Так что такое сатира? Определение этого термина можно сформулировать так: это резкое и яркое обличение различных явлений с помощью комических (художественных) средств.

1). Определенный стихотворный лиро-эпический малый жанр, сложившийся на древнеримской почве (в творчестве поэтов-сатириков Невия, Энния, Луцилия, Горация, Персея, Ювенала и др.) и возрожденный в 17–18 вв. литературой классицизма (сатиры М.Ренье, Н.Буало, А.Д.Кантемира и др.). История и поэтика этого жанра изучены литературоведением достаточно полно.

2). Другой, менее определенный, смешанный жанр литературы, возникший в конце 3 в. до н.э. в творчестве греческого философа-киника Мениппа из Гадары. Название сатирического сборника, составленного римским ученым Варроном (116–27 до н.э.), закрепилось как определение этой разновидности жанра – Мениппова сатира . В менипповой сатире (Апоколокинтосис (Отыквление ) Сенеки, I в., роман Петрония Сатирикон , I в., и др.) сочетаются стихи и проза, серьезное и комическое, здесь велика роль сюжетной фантастики: персонажи спускаются в преисподнюю, совершают полеты на небо и т.д. Художественные элементы менипповой сатиры присущи также произведениям вполне серьезного содержания (Утешение философией латинского поэта-философа Боэция, VI в.), а также европейскому роману и драме эпохи Возрождения и нового времени (Гаргантюа и Пантагрюэль Ф.Рабле , Дон Кихот Сервантеса , драматургия Шекспира и др.). По степени изученности наукой о литературе мениппова сатира существенно уступает сатире как лиро-эпическому жанру. Пристальное внимание исследованию фольклорных истоков менипповой сатиры и ее влиянию на европейский роман в литературоведении 20 в. уделял М.М.Бахтин , который и ввел этот малоизвестный ранее термин в широкий научный оборот.

3). Особая, свойственная всем литературным жанрам, форма художественного отображения действительности – обличение и высмеивание отрицательных, внутренне превратных явлений жизни. В этом случае о сатире можно говорить как о типе художественного пафоса, особой разновидности комического: уничтожающем осмеянии предмета изображения, раскрытии его внутренней несостоятельности, несоответствия своей природе или предназначению. В европейских литературах последних столетий именно этот тип сатиры получил наибольшее распространение. Его история и теория еще разработаны слабо, что, однако, не мешает обозначать основные характерные черты сатиры этого типа.

Обязательное следствие сатирического творчества – смех. Смех как реакция на сатиру может звучать открыто или приглушенно, но всегда остается – наряду с обличением – основой сатиры, ее способом обнаруживать несоответствия между видимостью и сущностью, формой и содержанием. Этим художественная сатира отличается от прямых видов критики личных и общественных недостатков. От юмора сатира принципиально отличается природой и смыслом смеха. Для юмора смех – самоцель, задача писателя-юмориста – развеселить читателя. Для сатиры смех – средство развенчания недостатков, орудие бичевания человеческих пороков и проявлений социального зла. В отличие от юмора, сатире свойственны суровость и тенденциозная страстность. Юмор обычно предполагает двойственное отношение к своему предмету – в осмеиваемом вполне может заключаться положительно прекрасное (к примеру, благородный идеализм Дон Кихота, патриархальная доброта и душевная чистота старосветских помещиков из одноименной повести Н.В.Гоголя и др.). Поэтому юмор снисходителен, умиротворен. Сатира же отличается безоговорочным неприятием своего предмета. При этом ее эстетическая сверхзадача – обличая, возбуждать воспоминания о прекрасном (добре, истине, красоте), оскорбляемом пошлостью, пороком, глупостью. Двойственную сущность сатирического творчества точно определил в трактате 1796 О наивной и сентиментальной поэзии Ф.Шиллер: «Действительность как недостаточность противопоставляется в сатире идеалу как высшей реальности. Действительность, таким образом, обязательно становится в ней объектом неприятия».

Высмеивая отрицательные стороны жизни, сатира освобождает творца и читателя от давления превратных авторитетов, провожая, по словам М.Е.Салтыкова-Щедрина , «в царство теней все отживающее», и тем самым выражает положительное, восславляет подлинно живое. Идеал сатирика выражен негативно, обнаруживает себя через «антиидеал», через свое возмутительное и смехотворное отсутствие в конкретном предмете обличения.

И в юмористических, и в сатирических произведениях нескрываемо присутствует авторская индивидуальность, но формы ее проявления также различны. В юморе смех тяготеет к универсальной «усмешке», часто он распространяется и на самого смеющегося (например, на героя-«энтузиаста» новелл Э.Т.А.Гофмана , на лирического героя цикла Г.Гейне Романсеро и стихов Саши Черного и др.). В сатирических произведениях авторская субъективность проявляется по-иному – прежде всего в их откровенной тенденциозности и публицистичности, которые указывают на непреодолимую границу между моральным миром художника и обличаемым предметом.

Эти особенности заставляют некоторых авторов говорить о художественной ограниченности сатиры. Так, Гегель утверждал в трактате Эстетика , что в сатире «находит свое выражение не чувство души, а всеобщее представление о добре,.. которое... угрюмо цепляется за разногласие между собственной объективностью и ее абстрактными принципами и эмпирической действительностью, и оно не создает ни подлинной поэзии, ни настоящих произведений искусства». Достаточно часто критика пытается показать, что шедевры сатирического искусства не ограничиваются решением лишь собственно сатирических задач. Так, В.Г.Белинский, размышляя об одном из вершинных достижений русской сатирической литературы, полемически замечает: «Нельзя ошибочнее смотреть на Мертвые души и грубее понимать их, как видя в них сатиру». Белинский расширительно трактует характер гоголевского смеха, аттестуя его не как «сатиру», а как «юмор», находит в нем, помимо «субъективности» и «социально-обличительного пафоса», «известную полноту изображения» и «слитность смеха с грустной любовью». Наиболее последовательно в современном литературоведении взгляд на чистую сатиру как на искусство «голое и прямолинейное», как на смех сугубо «отрицательный, риторический, несмеющийся, односторонне серьезный» выразил М.М.Бахтин. Такого рода сатире Бахтин противопоставляет собственную концепцию «амбивалентного», двойственного «карнавального» смеха – одновременно отрицающего и утверждающего, издевательского и веселого. Этот смех, по Бахтину, имеет культовое, фольклорно-мифологическое происхождение: осмеяние и срамословие обладали искони магическим значением, были связаны с категорией обновления, расставания со старым (годом, укладом жизни и т.д.) и рождения нового. Смех как бы фиксирует этот момент смерти старого и рождения нового. Здесь имеет место далеко не голая насмешка, отрицание старого неразрывно слито в этом типе смеха с утверждением нового и лучшего. Бахтин считает такой смех принадлежностью т.н. «гротескного реализма», говорит о его «стихийно-диалектическом», отрицающе-утверждающем характере. Образцы карнавального смеха в изобилии дают европейское средневековье (фасцении, фаблио, шванки и др. низовые народные жанры) и эпоха Возрождения (Похвала глупости Эразма Роттердамского , наиболее яркий пример – Гаргантюа и Пантагрюэль Ф.Рабле).

При широком толковании сатиры («антиидеал», подразумевающий «идеал») бахтинские характеристики двойственного, амбивалентного карнавального смеха приложимы и к ней. В 19 в., в эпоху расцвета искусства критического реализма и господства жанра романа в литературе, сатира перестает сводиться к одномерному отрицанию, она обрастает новыми художественными смыслами, осложняющими идейный состав произведения. В сочинениях Н.В.Гоголя, М.Е.Салтыкова-Щедрина, Ф.М.Достоевского сатира не менее двойственна: смеясь, она в то же время скрывает «невидимые миру слезы». Посмеявшись, читатель как бы переходит от конкретных впечатлений к итоговому размышлению: частное предстает перед ним крупицей всеобщего, и тогда в сатире обнаруживается трагическое, ощущение надлома в законах самого бытия. Городничий из гоголевского Ревизора , Иудушка из Господ Головлевых М.Е.Салтыкова-Щедрина, герои Сентиментальных повестей М.Зощенко вызывают комический эффект, пока читатель воспринимает их как индивидуальные характеры, но стоит их осмыслить как типы, они предстают «прорехой на человечестве», раскрывается трагический аспект самого бытия.

Поскольку сатирический пафос может пронизывать собой любые жанры, в советском и российском литературоведении периодически возникали попытки представить сатиру самостоятельным родом художественной литературы (Л.Тимофеев, Ю.Борев). Основания к тому исследователи видят в особых принципах сатирической типизации и в специфике сатирического образа.

Сатирический образ – результат сознательного «искажения», благодаря которому в предмете выявляется доселе скрытая комическая сторона и его внутренняя неприглядность. Сатира как бы пародирует жизненный объект. Она то приближается к нему вплотную, то в своих преувеличениях и обобщениях настолько далеко отходит от жизненного материала, что реальные признаки получают в образе воплощение фантастическое, подчеркнуто условное. Такое отклонение сатирического образа от «обычного» достигается за счет заострения, гиперболизации, преувеличения, гротеска. В гротескные формы могут воплощаться фантастический сюжет (Путешествия Гулливера Дж.Свифта , Хромой бес А.Р.Лесажа, История одного города М.Е.Салтыкова-Щедрина, Клоп В.В.Маяковского), аллегория (басни Эзопа, Ж.Лафонтена, И.А.Крылова), пародийное преувеличение (Житейские воззрения кота Мура Э.Т.А. Гофмана).

В области языка гротеск опирается на остроту – минимальный элемент простейших сатирических жанров: каламбура, афоризма, анекдота.

Гротеск, шарж в сатире обычно раскрывает комическое в той стороне личности, которой она походит на неодушевленную вещь, механическую деталь, косный, безжизненный автомат (рассказ А.П.Чехова Унтер Пришибеев , государственные чиновники в романе Я.Гашека Похождения бравого солдата Швейка и др.). Философ-литератор А.Бергсон так комментирует эту сторону гротеска: «Комично вставлять себя в готовые рамки. И всего комичнее перейти самому в состояние рамки, в которую другие будут бегло вставлять себя, т.е. окаменеть в известном характере.».

Пути сатирической типизации различны.

Рационалистическая сатира сконцентрирована на изображении явлений общественной жизни. Обрисовка индивидуальных черт здесь ограничена, широко применяется фантастическое допущение. Сатира такого типа приобретает зачастую памфлетное звучание, исследование жизни идет в формах «доказательства от противного». Образ-персонаж в произведениях такого рода склонен превращаться в символ и немыслим вне художественного гротеска (Органчик из Истории одного города М.Е.Салтыкова-Щедрина). Композиционно произведения этого типа строятся нередко как диалоги, посредством которых сталкиваются враждующие идеи или качества. Так противоборствуют человеческие свойства под масками животных в баснях . Но в жанрах сатирического романа, утопии или памфлета противостоять друг другу могут и философские системы, общественные идеологии. В таких произведениях чаще всего присутствует герой-наблюдатель, чье внимание перемещается с предмета на предмет и формирует сюжет – как правило, иллюзорный, почти сказочный, утопический. Герой может посещать несуществующие края, чтобы сторонним взглядом окинуть привычные земные условия и неожиданно уловить их несуразность (Микромегас в одноименной повести Вольтера , герой романа Иной свет С. де Бержерака), он может путешествовать и по вполне земным странам ради встречи с причудами современников (Жиль Блаз у Лесажа). В плутовском эпосе странствия связаны с поисками бытовых комических сцен на реальных дорогах Англии, Франции, Испании (Приключения Тома Джонса, Найденыша Г.Филдинга и т.п.). Чем более универсальные вопросы ставит в произведении автор, тем фантастичнее оказываются маршруты героя-наблюдателя. В гротескных сочинениях такого рода с широкой философской проблематикой порой он свободно обращается с пространством и – особенно – со временем. Здесь часты анахронизмы, осовременивание древности или архаизация современности (Остров пингвинов А.Франса), переносы героя из настоящего в прошлое или будущее (Янки из Коннектикута при дворе короля Артура М.Твена , пьеса М.А.Булгакова Иван Васильевич , Москва 2042 В.Войновича и т.п.). Сатира этого типа расцветает в периоды великих исторических сломов, мощных общественных потрясений, чреватых пересмотром всей прежней системы ценностей. Не случайно бурное развитие рационалистическая сатира переживала прежде всего в 18 (Вольтер, Дидро, Свифт, Н.Радищев и др.) и 20 (Ф.Сологуб, М.Булгаков, Ф.Кафка и др.) веках.

Иной тип сатиры являют произведения, высмеивающие ущербную личность и исследующие психологическую природу зла. Сатира такого рода тесно связана с жанром реалистического романа. В произведения широко вводятся реалистические детали, точные наблюдения. Гротеск представлен лишь легкими штрихами – ненавязчивыми подчеркиваниями автором каких-то сторон жизни героя, едва уловимыми перестановками акцентов в изображении привычной действительности. Этот тип сатиры может быть назван психологическим. Образ-характер здесь осмысляется в свете доминирования какого-то одного качества (безнравственное честолюбие Ребекки Шарп в Ярмарке тщеславия У.Теккерея и т.п.). Сюжет в сатире такого рода – последовательное жизнеописание, окрашенное авторскими эмоциями грусти, горечи, гнева, жалости.

Важная разновидность сатиры представлена художественными пародиями. Исторически сатиру вообще нельзя отделить от пародии. Всякая пародия сатирична, а всякая сатира несет в себе элемент пародирования. Пародирование – наиболее естественный путь преодоления устаревших жанров и стилистических приемов, мощное средство обновления художественного языка, его спасения от косности и механичности, от обессмысленных и переживших себя элементов традиции. Пародия – одно их ключевых средств литературной эволюции. Уже на заре истории европейской литературы пародия заявляет свои права: в 5 в. до н.э. возникает пародия на греческий героический эпос – Батрахомиомахия , где описанная Гомером в Илиаде война троянцев с ахейцами представлена борьбой мышей и лягушек. Предметом осмеяния здесь становится само эпическое слово. Пародия эта является сатирой на уже отмирающие жанр и стиль эпохи. Такую роль в истории литературы будет играть по сути всякая пародия. Иногда высмеивание жанра и стиля переходит на задний план, но озорная интонация пародирования остается, вызывая смех уже непосредственно над героями пародии (роман Короли и капуста и новеллы цикла Милый жулик О.Генри , Клуб удивительных промыслов Г.Честертона , отчасти Москва – Петушки Вен. Ерофеева как пародия на жанр записок путешественника). В пародийной сатире распространен принцип композиционной симметрии – герои-двойники (Средневековый роман , Принц и нищий М.Твена), герои-противоположности (Дон Кихот и Санчо Панса); в мире, окружающем героя, господствуют законы игры, спектакля, розыгрыша (иллюзии Дон Кихота, герцогство Санчо Пансы). Житейский эквивалент литературной пародии – мистификация, которая вообще легко становится мотивировкой сатирического сюжета.

Разные типы сатирической типизации могут вступать в сложное взаимодействие. Так, в Дон Кихоте общий замысел – пародийно-иронический, но характер главного героя раскрывается в психологическом плане, а картина противостоящего ему мира – это философски-обобщенный образ. Сюжет романа вполне рационалистичен: читателю предлагается традиционная «охота» наблюдателя за наблюдениями.

Уже с 5 в. до н.э. сатирический элемент играет важнейшую роль в древней аттической комедии (вершин греческая сатира достигла в комедиях Аристофана) и баснях Эзопа .

Как малый лиро-эпический жанр сатира формируется в литературе Древнего Рима. Известно изречение Квинтилиана: «Satira tota nostra est» («Сатира целиком наша»). Первоначально жанр носил здесь, вероятно, смешанный характер (отсюда – его название). Окончательно оформляется жанр сатиры в творчестве Луцилия. Здесь уже налицо основные его формообразующие признаки: диалогическая, разговорная основа, литературно-пародийный элемент, автобиографическое начало, образное отрицание современности и противопоставление ей идеального прошлого – староримских добродетелей (virtus).

Вершин римская сатира достигает в творчестве Горация . Его сатиры – череда перетекающих одна в другую бесед на фоне острого ощущения современности. Именно «мое время», «мои современники», их быт и нравы – подлинные герои горацианских сатир. Они не высмеиваются в полном смысле слова, но о них говорят с улыбкой, свободно, весело и насмешливо. Вольный смех в отношении существующего мироустройства и господствующей правды смягчен до улыбки.

Иной вариант жанра представлен в творчестве Ювенала . Здесь появляется новый тон в оценке действительности – возмущение, негодование (indignatio). Поэт признает возмущение основной движущей силой своей сатиры: «Facit indignatio versum» («Возмущение творит стих»).Оно как бы замещает собой смех. «Бичующий» характер ювеналовых сатир оказал особое влияние на социальную сатиру 18–19 вв. (Дж. Свифт, М.Е.Салтыков-Щедрин и др.).

В средние века образцы сатиры дает фольклор и народная «смеховая культура». С подъемом городов связано распространение анекдота и сатирической стихотворной новеллы (фаблио во Франции, шванк в Германии), сатирического эпоса о животных (Роман о Лисе ), площадного фарса. Карнавальная традиция порождает обширную устную и письменную смеховую культуру, в том числе пародийные варианты религиозного ритуала, призванные избавить окружающий мир от застывания и «омертвления». Огромную роль в истории сатиры сыграла итальянская народная comedia del arte («комедия масок»).

Сатира эпохи Возрождения направлена на пересмотр господствующей идеологии и устоявшихся форм средневековой жизни (Декамерон Дж.Боккаччо , стихотворная сатира С.Бранта Корабль дураков , Похвала глупости Эразма Роттердамского, Письма темных людей и др.). В романе Рабле Гаргантюа и Пантагрюэль гуманистическая программа автора осуществляется в гротескных, гиперболических смеховых образах, расшатывающих монолитную серьезность официальной средневековой идеологии. Задуманный как литературная пародия, Дон Кихот Сервантеса перерастает рамки замысла и становится универсальной комической панорамой мира на границе двух эпох, в «точке перехода» от высокого героизма средневековья к торгашеско-корыстным отношениям новой, предбуржуазной эпохи. Первоначальный объект насмешки – «рыцарь печального образа» – оказывается судьей «вывихнутого» мира.

В литературе 17 в. сатирическое начало оскудевает. Смех уходит на второй план, утрачивает радикализм и универсальность, довольствуется явлениями частного порядка. И лишь в жанре комедии, в творчестве Ж.Б.Мольера , сатира расцветает, изображая четко очерченные типы (Скупой, Тартюф, Журден). Стихотворные сатиры этой эпохи лишь воскрешают жанры античности (Н.Буало, басни Ж.Лафонтена).

В литературе 18 в., в эпоху Просвещения, сатирическое начало проявляется в самых различных жанрах. Развивается плутовской роман (Молль Флендерс Д.Дефо, Приключения Перегрина Пикля Т.Дж.Смолетта и др.). Плутовской роман и комедия этого времени (Женитьба Фигаро Бомарше и др.) отражают пробудившееся самосознание представителя «третьего сословия», рождение «частного человека», высвобождающегося из-под власти общественного механизма. Веселая насмешка обличителя противостоит здесь поэтике барочного романа – одного из важных жанров эпохи, где издевка сопровождалась зачастую трагической горечью. Развитие пародийной сатиры в 18 в. связано с творчеством Л.Стерна (Тристрам Шенди , Сентиментальное путешествие ). Жанр сатирического романа (либо повести) начинает выполнять функции философского трактата (Племянник Рамо Д.Дидро, философские повести Вольтера). Художественные произведения французских просветителей, как и Путешествия Гулливера Дж.Свифта, создают картину несовершенного, чающего радикальных перемен мира. Причем отрицание Свифта носит универсальный, «сверхсоциальный» характер – писателя возмущает не столько общество, сколько человечество, не придумавшее для себя лучшей формы организации, чем общество. Так, отраженная в зеркале сатиры, рушится основная иллюзия эпохи – культ разума, рационального жизнеустройства, «просвещенного», а потому «разумного человека»: по Свифту, разумное начало совершенно чуждо алогичной и «деструктивной» природе человека.

Существенную роль в истории сатирического творчества Нового времени сыграли английские сатирические журналы 18 в. («Зритель» и «Болтун»). Ими были созданы и закреплены жанры мелкой журнальной сатиры: диалогической, очерковой, пародийной. Расцветает жанр фельетона. Этот тип осмеяния современности в новых условиях во многом повторяет формы горацианской сатиры (разговорный диалог, галерея вскоре бесследно исчезающих высказывающихся героев, полудиалоги, письма, смесь шутливых и серьезных размышлений). Журнальный тип сатирического творчества в основных своих чертах дошел до наших дней.

В начале 19 в. писатели-романтики внесли в сатиру ряд новых черт. Их сатира направлена прежде всего против культурных и литературных шаблонов современности. Таковы литературно-сатирические и пародийные пьесы Л.Тика, сказки и рассказы К.Брентано, А.Шамиссо, Ф.Фуке, отчасти Э.Т.А.Гофмана. Отрицаемая действительность сгущается для романтиков в образе «филистера» – в корне чуждого творчеству обывателя, мещанина, воплощенного духа пошлости и тривиальности. В дальнейшем, на протяжении 19 в., сатира продолжала существовать в форме журнальных фельетонов, а также особой стихии образного отрицания в господствующем жанре эпохи – романе (Ч.Диккенс, Теккерей, О.де Бальзак, В.Гюго и др.)

В дальнейшем, на протяжении 19 в., сатира продолжала существовать в форме журнальных фельетонов, а также особой стихии образного отрицания в господствующем жанре эпохи – романе (Ч.Диккенс, Теккерей, О. де Бальзак, В.Гюго и др.).

Зарубежная модернистская сатира 20 в. склонна к абстрактно-философской трактовке сюжета и космической символике (А.Камю, Ф.Дюрренматт, В.В.Набоков). Сатира все больше вторгается в научную фантастику (А.Азимов, К.Воннегут, Р.Брэдбери, С.Лем, Р.Шекли), определяя собой жанры антиутопий и романов-предупреждений.

В западной литературе 1960–1990-х собственно сатирическая линия находится во многом под влиянием американской школы «черного юмора» (Дж.Бартелми, Д.Донливи, Дж.Хоукс и др.). На передний план выдвигается трагифарсовое повествование с широким использованием приемов травестии и гротеска. Пародийно переосмысливаются основные постулаты традиционной гуманистической системы ценностей и идеология экзистенциализма, которые оказываются несостоятельными при соприкосновении с хищными усредняющими стандартами «массового общества» и «цивилизации потребления» (Уловка Дж.Хеллера, 1972). Мироустройство представлено как абсурдный круговорот и царство энтропии, способные спровоцировать лишь мизантропический смех – единственную подлинно человеческую реакцию на всеобщий абсурд бытия (Радуга земного притяжения Т.Пинчона, 1973). Литературе такого рода присущ притчевый характер в сочетании со стихией злого осмеяния ходульности идеалов, шаблонности жизненных интересов, предсказуемости социально поведения (Мертвый отец Д.Бартелми, 1975). В конце концов «черная сатира» исходит из сюрреалистической философской категории злобного хохота в ожидании конца света, поскольку иных «надежд на избавление» нет. Зарубежная сатирическая литература 1980-х – нач. 1990-х в целом распадается на множество национальных вариантов высмеивания местных общественных пороков. Пародирование культурных клише, пребывающих в центре внимания западных писателей-постмодернистов, типологически восходит к бунтарскому скепсису «черного юмора», но лишено его философской глубины и остается в сфере игры с «тоталитарными» знаками массовой цивилизации. Во второй половине 1990-х определилась новая наднациональная тенденция в западной, прежде всего европейской и латиноамериканской, литературе – антиглобалистская сатира, отразившая идеологическое восстание «новых левых» интеллектуалов против диктатуры и социальных институтов «нового мирового порядка» (Этот мир без меня Ф.Клеви, 1998, Бесконечный туннель П.Каррера, 2000, Улитка Х.Блюмена, 2001 и др.). Однако эта линия словесности пока не выработала оригинального художественного языка и продолжает обыгрывать на новом тематическом материале традиционные приемы сатирического развенчания.

Древнерусская литература

не знала сатирического творчества в собственном смысле слова. На Руси изображение дурных сторон действительности, противоречащих религиозно-нравственному идеалу, в отличие от западноевропейской традиции, не было связано со смехом. Смех осмыслялся древнерусскими книжниками как начало духовно двусмысленное, греховное, страстное. Отрицательное отношение автора принимало форму не осмеяния, а обличения, подчеркнуто серьезного, чаще скорбного – в жанре обличительного слова, в летописи, в агиографии .Смеховые формы оказывались совершенно за пределами официальной культуры – в фольклорных жанрах, в свадебных и аграрных обрядах, в искусстве скоморохов. Суть отношения к смеху в русском средневековье полнее всего выразилось в житиях юродивых, чье поведение по внешним признакам напоминало поведение шута. Однако смеяться над юродивыми считалось грехом (характерен эпизод из Жития Василия Блаженного : посмеявшиеся над его наготой ослепли и были исцелены лишь после раскаяния в невежественном смехе). Рыдать над смешным – вот эффект, к которому стремится юродивый, обнаруживая под личиной глупости глубинную мудрость, а за внешним богохульством – святость.

Собственно смеховая культура начинает оформляться на Руси под западными влияниями лишь в 17 в. При Петре I традиционный запрет на смех и веселье постепенно снимается. Парадоксальность ситуации состоит в том, что в начале 18 в. слепки с форм «народной карнавальной культуры» насаждаются в России сверху и нередко вызывают протест со стороны «народных низов» (маскарады, дурацкие процессии, шутовские свадьбы, «сумасброднейший, всешутейский и всепьянейший собор» Петра Великого). С конца 17 в. появляются образцы серьезной нравоучительной сатиры, созданные латинствующими авторами (Вертоград многоцветный Симеона Полоцкого и т.п.).

Сатира в России.

В 18 в. сатира в России процветает. Она облекается в самые разнообразные жанры: эпиграмму, послание, басню, комедию , эпитафию, пародийную песню, публицистику. Создателем русской сатиры как малого стихотворного жанра, ориентированного на античные и классицистические образцы, стал А.Д.Кантемир (восемь сатир в рукописном собрании 1743). Сатиры Кантемира поэтикой и тематикой ориентировались на теорию, изложенную в стихотворном трактате Н.Буало Поэтическое искусство . В соответствии с европейскими классицистическими канонами действительность противопоставлялась здесь идеалу как варварское – просвещенному, бессмысленное – разумному. Кантемир, имитируя латинский стих, вырабатывал новый синтаксис, интенсивно использовал инверсии (обратный порядок слов) и переносы, стремился приблизить стих к «простому разговору», вводил просторечия, пословицы и поговорки.

Однако стилистические новшества Кантемира не нашли продолжения в русской литературе. Следующий шаг в развитии отечественной сатиры был сделан А.П.Сумароковым , автором книги 1774 Сатиры , который свои теоретические воззрения на назначение сатиры и ее место в иерархии классицистических жанров изложил в двух эпистолах 1747 – О русском языке и О стихотворстве . Сатира на бездарных авторов становится важным средством литературной борьбы.

Во второй половине 18 в. стихотворная сатира в России утрачивает свою былую роль и уступает место журнальной. В 1760–1790-е в России один за другим открываются новые сатирические журналы: «Полезное увлечение», «Свободные часы», «Смесь», «Трутень», издаваемые И.С.Крыловым «Почта духов», «Зритель» и многие другие. В литературном сознании формируется расширительное понимание сатирического как межжанровой разновидности идейно-эмоционального подхода к предмету изображения. Один из первых образцов сатиры в широком смысле слова – комедия Д.И.Фонвизина Недоросль (1782).

В 19 в. линия стихотворной сатиры в русской литературе постепенно затухает. Наиболее значительные ее образцы рождаются в контексте литературной полемики (сатиры М.А.Дмитриева и др.). Журнальная сатира все более тяготеет к жанру фельетона. Элементы сатиры интенсивно проникают в роман и драму и способствуют окончательному оформлению поэтики критического реализма. Наиболее яркие образы сатиры в русской литературе 19 в. представлены произведениями А.С.Грибоедова, Н.В.Гоголя, А.В.Сухово-Кобылина, Н.А.Некрасова. Преобладало сатирическое видение мира в творчестве М.Е.Салтыкова-Щедрина, воплотившего на русской почве традиции «высокого негодования», бичующего ювеналова смеха. На жанровой природе произведений писателя сказалось влияние его сатирического подхода: романные формы тяготели к очерковости, фельетонности, к древней диатрибе – полемической проповеди-развенчанию.

Все же собственно сатирический смех в 19 в. редуцирован и трудно отделим от иных форм комического, иронии и юмора (творчество А.П.Чехова).

Яркая страница в истории русской сатиры начала 20 в. связана с деятельностью журналов «Сатирикон» (1908–1914) и «Новый сатирикон» (1913–1918), в которых активно публиковались крупнейшие писатели-сатирики эпохи: А.Аверченко , Саша Черный (А.Гликберг), Тэффи (Н.Бучинская) и др. Журналы не чуждались смелой политической сатиры, обращались к широкому кругу стихотворных и прозаических жанров, привлекали в качестве иллюстраторов выдающихся художников (Б.Кустодиева, К.Коровина, А.Бенуа, М.Добужинского и др.)

Среди наиболее заметных явлений отечественной сатиры 20 в. – лирика и пьесы В.Маяковского, проза М.Булгакова, М.Зощенко, И.Ильфа и Е.Петрова, драматические сказки Е.Шварца. Сатира советского периода осознается почти исключительно сферой идеологии, по характеру отрицания она распадается на «внешнюю», обличающую капиталистическую действительность (Блек энд уайт , 1926, В.Маяковского), и «внутреннюю», в которой отрицание частных изъянов сочетается с общим утверждающим началом. Параллельно официальной сатире существуют смеховые фольклорные жанры (анекдот , частушка) и не разрешенная к печати сатирическая литература. В неофициальной сатире преобладают гротеск и фантастика, сильно развиты утопический и антиутопический элементы (Собачье сердце и Роковые яйца М.Булгакова, оба – 1925, продолжающие гоголевскую и щедринскую традиции, антиутопия Е.Замятина Мы , 1920).

Важная место занимает сатира в творчестве представителей первой волны русской литературной эмиграции (А.Аверченко, Саша Черный, Тэффи, В.Горянский, Дон-Аминадо (А.Шполянский) и др.). В их наследии преобладают жанры сатирического рассказа и фельетона. В 1931 в Париже М.Корнфельд возобновляет издание «Сатирикона». В вышедших номерах, помимо прежних авторов, участвуют И.Бунин, А.Ремизов, А.Куприн. Особое место в журнале занимает сатира на советскую действительность и нравы эмиграции.

С конца 1950-х и в 1960-е, на волне «оттепели», сатира в СССР идет на подъем и берет на себя роль подспудного полемического противостояния господствующей идеологии. Официозная версия советской эпической героики о «руководящей и направляющей силе партии» в годы Великой Отечественной войны сатирически ниспровергается в романе В.Войновича Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина (1969).

Наследуя традиции Я.Гашека, автор рисует события отечественной истории глазами «маленького человека», чья нарочитая непосредственность наделяет его правом отстраненно и свободно воспринимать происходящее, вскрывая его внутреннюю несуразность.

В 1970-е и 1980-е отечественная сатира подхватывает традиции М.Зощенко и основным носителем сатирического сознания делает фигуру «простого советского человека», трезвого конформиста, который выхватывает из окружающего малейшие проявления абсурдности советского быта, слагающиеся в общую мозаику общественного неблагополучия. Идейная двусмысленность такого рода словесной продукции и ее скрытая оппозиционность обусловили постепенное перемещение сатиры от крупных литературных форм к миниатюрным устным жанрам анекдотического рассказа и эстрадной репризы (М.Жванецкий, А.Арканов и др.) – здесь сама форма смехового сказа обеспечивает залог внутренней свободы писателя. В драматургии наиболее отчетливо сатирическое начало проявилось в творчестве Г.Горина 1970–1990-х (Убить Герострата , Тиль , Самый правдивый , Кин IV , Дом, который построил Свифт , Шут Балакирев и др.), в трагикомических пьесах которого прозрачные аллюзии на современность неизменно помещаются в обобщенный план философской притчи, никак не сводимой к плоской социальности. Сатирическое творчество представителей «третьей волны» русской эмиграции (Москва 2042 В.Войновича, 1986, Французская Советская Социалистическая Республика А.Гладилина, 1987 и др.) по большей части укладываются в жанровые рамки антиутопии и не выходят на пределы одномерного высмеивания советской действительности.

В литературе отечественного соцарта и постмодернизма в целом («лианозовская группа», Д.Пригов ,Л.Рубинштейн, Т.Кибиров) сатирическое начало проявляется прежде всего в пародийном обыгрывании штампов советской и постсоветской культурной мифологии с целью дискредитировать сам «тоталитарный» язык и стиль массового мышления.

Вадим Полонский

Литература:

Адрианова-Перетц В.П. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII в. М. – Л., 1937
Борев Ю. Комическое... М., 1970
Свирский Г. На лобном месте: Литература нравственного сопротивления (1946–1976 ). Лондон, 1979
Лихачев Д.С., Панченко А.М. Смех в древней Руси . М., 1984
Стенник Ю.В. Русская сатира XVIII века . Л., 1985
Feinberg L. Introduction to Satire. Ames (Iowa) . 1968;L. Satire and transformation of genre . Philadelphia. 1987
Песков А.М. Буало в русской литературе XVIII – первой трети XIX века . М., 1989
Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и смеховая культура средневековья и Ренессанса . М., 1990
Бахтин М.М. К вопросам об исторической традиции и о народных источниках гоголевского смеха . – Собр. соч.: в 6 тт. Т. 5. М., 1996
Спиридонова Л.А. Бессмертие смеха: Комическое в литературе русского зарубежья . М., 1999
Сопротивление и смех. Юмор и сатира в русской литературе ХХ–ХХШ вв. – Сборник статей. М., 2001
Караулин С. «Как важно быть серьезным»(сатира и юмор современной России) . Спб, 2002

Сатира (лат. satira, от более раннего satura - Сатура, буквально - смесь, всякая всячина)

А. З. Вулис.

Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . 1969-1978 .

Смотреть что такое "Сатира" в других словарях:

- (лат. satira) проявление комического в искусстве, представляющее собой поэтическое унизительное обличение явлений при помощи различных комических средств: сарказма, иронии, гиперболы, гротеска, аллегории, пародии и др. Успехов в ней достигли … Википедия

Вид комического (см. Эстетика), отличающийся от других видов (юмора, иронии) резкостью обличения. С. при своем зарождении являлась определенным лирическим жанром. Она представляла собой стихотворение, часто значительное по объему, содержание к… … Литературная энциклопедия

Сатира - САТИРА. В несколько неопределенном и расплывчатом смысле сатирою называется всякое литературное произведение, в котором выражено некоторое определенное отношение к явлениям жизни, а именно осуждение и осмеяние их, выставление их на общий смех … Словарь литературных терминов

- (лат.). Род поэзии, имеющий целью осмеивать слабости и пороки современного общества. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. САТИРА лат. satira, древ лат. satura, от лат. satur, сытый, полный; сначала… … Словарь иностранных слов русского языка

САТИРА, сатиры, жен. (лат. satira). 1. Обличительное литературное произведение, изображающее отрицательные явления действительности в смешном, уродливом виде (лит.). Сатиры Кантемира. Шутливая сатира. Горация. Гневная сатира Ювенала. Бич сатиры.… … Толковый словарь Ушакова

- (сочиненіе, осмѣивающее слабости и пороки людскіе). Ср. Ядовитая сатира... забыта... въ эту минуту онъ готовъ сочинить въ пользу Аристарха Ѳедоровича панегирикъ и заклеймить сатирой ближайшихъ своихъ знакомыхъ. Гончаровъ. Обрывъ. 5, 15. Ср.… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

Одним из самых примечательных явлений литературы второй половины XVII в. является оформление и развитие сатиры как само­стоятельного литературного жанра, что обусловлено спецификой жиз­ни того времени.

Образование «единого всероссийского рынка» во второй половине XVII в. привело к усилению роли торгово-ремесленного населения городов в экономической и культурной жизни страны. Однако в политическом отношении эта часть населения оставалась бесправной и подвергалась беззастенчивой эксплуатации, гнету. На усиление гнета посад отвечал многочисленными городскими восстаниями, способст­вовавшими росту классового самосознания. Появление демократиче­ской сатиры явилось следствием активного участия посадского населения в классовой борьбе.

Таким образом, русская действительность «бунташного» XVII сто­летия и была той почвой, на которой возникла сатира. Социальная острота, антифеодальная направленность литературной сатиры сбли­жали се с народной устно-поэтической сатирой, которая служила тем неиссякаемым источником, откуда черпала она свои художественно-изобразительные средства.

Сатирическому обличению подвергались существенные стороны жизни феодального общества: несправедливый и продажный суд; социальное неравенство; безнравственная жизнь монашества и духо­венства, их лицемерие, ханжество и корыстолюбие; «государственная система» спаивания народа через «царев кабак».

Обличению системы судопроизводства, опиравшейся на Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 г., посвящены повести о Шемякином суде и о Ерше Ершовиче.

«Повесть о Шемякином суде». В «Повести о Шемякином суде» объек­том сатирического обличения выступает судья Шемяка, взяточник и крючкотвор. Прельщенный возможностью богатого «посула», он ка­зуистически толкует законы. Формально обвинив ответчика, «убогого» (бедного) крестьянина, Шемяка применяет к нему ту возмездную форму наказания, которая предусматривалась Уложением 1649 г. Судья не допустил никаких отступлений от юридических норм, но своим решением поставил «истцов» - богатого крестьянина, попа и горожа­нина - в такое положение, что они вынуждены откупаться от «убого­го», чтобы тот не требовал выполнения постановления суда.

Решение суда ставит в смешное положение и богатого крестьянина, наказанного за свою жадность, и попа, оказывающегося в положении обманутого мужа.

Над миром жадности, корысти, судебного произвола торжествует бедняк. Благодаря уму и находчивости «убогий» добивается оправдания на суде: положив за пазуху завернутый в платок камень, «убогий» показывал его судье при разбирательстве каждого иска. Если бы решение судьи было не в его пользу, то, несомненно, камень полетел бы в голову Шемяки. Поэтому, когда судья узнает, что вместо богатого посула бедняк держал за пазухой камень, он начал «бога хвалити, что по нем судил».

Так бедняк торжествует над сильными мира сего, «правда» торже­ствует над «кривдой» благодаря жадности лихоимного судьи.

Художественный строй повести определяется русской сатириче­ской народной сказкой о неправедном судье и волшебной сказкой о «мудрых отгадчиках» - быстрота развития действия, неправдоподоб­ное нагнетание преступлений, которые совершает «убогий», комизм положения, в котором оказываются судья и истцы. Внешне бесприст­растный тон повествования в форме «судебной отписки» заостряет сатирическое звучание повести.

«Повесть о Ерше Ершовиче сыне Щетинникове». Ярким сатирическим изображением практики воеводского суда, введенного в 60-80-х годах XVII столетия, является повесть о Ерше Ершовиче, дошедшая до нас в четырех редакциях. Первая, старшая, редакция более полно отразила социальные противоречия эпохи.

Повесть изображает одно из характерных явлений своего времени - земельную тяжбу, которую ведут крестьяне - «божий сироты» Лещ и Голавль и «лихой человек», «ябедник», «разбойник», «боярский сын Ерш».

Лещ и Голавль предъявляют свои исконные права на Ростовское озеро, насильственно отнятое у них Ершом, о чем и бьют челом великим судьям «боярину» Осетру, Белуге и воеводе Сому.

Отвергая предъявленный иск, Ерш не только пытается доказать законность своих прав на владение захваченными землями, но и предъявляет встречный иск, заявив, что Лещ и Голавль были у его отца «в холопех». Таким образом, Ерш не только снимает иск (холопы не имели юридических прав), но и пытается превратить свободных кре­стьян в своих холопов.

Допрос свидетелей устанавливает виновность Ерша, который ока­зывается простым крестьянином, а не «боярским сыном». Суд пригова­ривает Ерша «казнить торговою казнию», «против солнца повесить в жаркия дни за его воровство и за ябедничество».

Повесть обличает хитрого, пронырливого и наглого «ябедника» Ерша, стремящегося насилием и обманом присвоить себе чужие владения, похолопить окрестных крестьян.

В то же время автор показывает превосходство Ерша над непово­ротливостью, тупостью и жадностью его судей, в частности Осетра, который едва не поплатился жизнью за свою жадность и доверчивость. Насмешка над решением суда звучит и в одной из концовок второй редакции. Ерш, выслушав приговор, заявляет, что судьи судили не по правде, а по мзде, и, плюнув им в глаза, он «скочил в хворост: только того Ерша и видели». Таким образом, объектом сатирического обличе­ния в повести является не только «лихой человек» Ерш, но и его именитые судьи.

Разоблачается в повести система подкупа, царящая в суде. Так, Мень (налим), не желая идти понятым, «Окуню приставу сулит посулы великие и рече: «Господине Окуне! аз не гожуся в понятых быть: брюхо у меня велико - ходить не могу, а се глаза малы, далеко не вижу, а се губы толсты - пред добрыми людьми говорить не умею».

Повесть представляет собой первый образец литературной иноска­зательной сатиры, где действуют рыбы в строгом соответствии со своими свойствами, но их отношения - это зеркало отношений че­ловеческого общества. Автор использует образы народной сказки о животных, сатирически заостряя их социальное звучание. Сатириче­ское обличение усиливается удачно найденной формой делового до­кумента-«судного списка», протокольного отчета о судебном заседании. Соблюдение формул канцелярского языка и их несоответ­ствие содержанию придают повести яркую сатирическую выразитель­ность.

«Драгоценнейшими историческими документами» назвал эту повесть и «Повесть о Шемякином суде» В. Г. Белинский, видевший в них яркое отражение особенностей русского национального ума с его тонкой иронией и насмешливостью.

«Азбука о голом и небогатом человеке». Обличению социальной не­справедливости, общественного неравенства посвящена «Азбука о голом и небогатом человеке». Использовав форму дидактических азбуковников, автор превращает ее в острое оружие социальной сати­ры. Герой повести - «голый и небогатый» человек, повествующий с едкой иронией о своей горестной судьбе. Причину своих бедствий он видит в «лихих людях» - богачах. Против них и направлено основное жало сатиры. Это те, у кого «всево много, денег и платья», те, «кто богато живут, а нам голым ничего не дают». Афористичность, лаконизм и выразительность стиля повести, социальная острота способствовали ее популярности.

«Калязинская челобитная». Большое место в сатирической литературе XVII в. занимает антиклерикальная тема. Корыстолюбие, жадность попов разоблачаются в сатирической повести «Сказание о попе Савве», написанной рифмованными виршами.

Ярким обличительным документом, изображающим быт и нравы монашества, является «Калязинская челобитная». Монахи удалились от мирской суеты вовсе не для того, чтобы, умерщвляя свою плоть, предаваться молитве и покаянию. За стенами монастыря скрывается сытая и полная пьяного разгула жизнь. Объектом сатирического обличения повесть избирает один из крупнейших монастырей Руси - Калязинский мужской монастырь, что позволяет автору раскрыть типичные черты жизни русского монашества XVII в.

В форме слезной челобитной жалуются монахи архиепископу тверскому и кашинскому Симеону на своего нового архимандрита - настоятеля монастыря Гавриила. Используя форму делового докумен­та, повесть показывает несоответствие жизненной практики монаше­ства требованиям монастырского устава. Нормой жизни иноков стало пьянство, чревоугодие и разврат, а не пост и молитва. Поэтому и возмущены монахи новым архимандритом, который круто меняет заведенные ранее «порядки» и требует строгого соблюдения устава. Они жалуются, что новый архимандрит не дает им покоя, «велит нам скоро в церковь ходить и нас, богомольцев твоих, томить; а мы, богомольцы твои, круг ведра без порток, в одних свитках, в кельях сидим, не поспеть ном ночью в девять ковшей келейного правила исправить и взвар с пивом в ведра испорознить, чтобы сверху до дна сдуть пенку...» Возмущены монахи и тем, что Гавриил начал строго блюсти их нравственность. «По его же архимандритовому приказу

у монастырских ворот поставлен с шелепом кривой Фалалей, нас, богомольцев твоих, за ворота не пускает, в слободы ходить не велит - скотья двора посмот­реть, чтобы телят в стан загнать, и кур в подпол посажать, коровницам благословенья подать».

Челобитная подчеркивает, что основной статьей монастырского дохода является винокурение и пивоварение, а запрет Гавриила только чинит поруху монастырской казне.

Обличается и формальное благочестие монахов, которые недоволь­ны тем, что их заставляют ходить в церковь и творить молитвы. Они жалуются, что архимандрит «казны не бережет, ладану и свеч много жжет, и тем, он, архимандрит, церковь запылил, кадилы закоптил, а нам, богомольцам твоим, выело очи, засадило горлы». Сами же монахи готовы вовсе не ходить в церковь: «...ризы и книги в сушило вынесем, церковь замкнем, а печать в лубок загнем».

Не прошел сатирик и мимо социальной розни, которая характерна была для монастырской братии: с одной стороны, клирошане, низшая братия, а с другой - правящие верхи во главе с архимандритом.

Жестокий, жадный и корыстолюбивый архимандрит является так­же объектом сатирического обличения. Именно его ненавидят клиро­шане за те притеснения, которые он им чинит. Он вводит в монастыре систему телесных наказаний, изуверски заставляя монахов под «шелепами каноны орать». «Он, архимандрит, просторно живет, нашей братье в праздники и в будни на шеи большия чепи кладет, да об нас же батоги приломал и шелепы прирвал». Жадный архимандрит морит монастыр­скую братию голодом, ставя на стол «репу пареную, да редьку вяленую, кисель с брагом, кашу посконную, шти мартовские и в братины квас наливают».

В челобитной звучит требование немедленной замены архиманд­рита человеком, гораздым «лежа вино да пиво пить, а в церковь не ходить», а также прямая угроза восстать против своих притеснителей.

За внешним балагурством пьяных монахов в повести скрыта на­родная ненависть к монастырям, к церковным феодалам. Основным средством сатирического обличения является язвительная ирония, скрытая в слезной жалобе челобитчиков.

Характерной особенностью стиля челобитной является его афори­стичность: насмешка часто выражена в форме народных рифмованных прибауток. Например: «А нам... и так не сытно: репа да хрен, да черный чашник Ефрем»; «Мыши с хлеба опухли, а мы с голоду мрем» и т. п. Эти прибаутки обнаруживают у автора «Калязинской челобитной» «лука­вый русский ум, столь наклонный к иронии, столь простодушный в своем лукавстве».

«Повесть о Куре и Лисице». В аллегорических образах русской народ­ной сказки о животных обличает лицемерие и ханжество попов и монахов, внутреннюю фальшь их формального благочестия «Повесть о Куре и Лисице». В хитрой, лицемерной ханже Лисе нетрудно узнать типичного священнослужителя, который елейными «божественными словесами» прикрывает спои низменные корыстные цели. Стоило только Лисе заманить Кура и схватить в когти, как с нее спадает елейная маска исповедницы, печалящейся о грехах Кура. Теперь Лиса исчис­ляет личные обиды, которые причинил ей Кур, помешав опустошить курятник.

Повесть обличает не только духовенство, но и подвергает критике текст «священного писания», метко подмечая его противоречия. В словопрениях и Кур и Лиса оперируют текстом «писания» для дока­зательства своей правоты. Так, Лиса, обвиняя Кура в смертном грехе многоженства, отсутствии любви к ближнему, опирается на евангель­ский текст, а Кур парирует удар ссылкой на текст книги «Бытие» (Ветхий завет). Повесть показывает, что с помощью текста «священных книг» можно оправдать любую мораль.

Все это свидетельствовало о развитии общественного сознания, духа критицизма, который начинает овладевать умом человека, стре­мящегося проверить христианские догмы.

«Повесть о бражнике». На смелой антитезе - «бражник» и пребыва­ющие в раю «святые» - построена «Повесть о бражнике». Эта повесть показывает нравственное превосходство пьяницы над «праведниками». Райского блаженства удостоены трижды отрекавшийся от Христа апостол Петр, убийца первомученика Стефана апостол Павел, прелю­бодей царь Давыд, грешник, извлеченный богом из ада, царь Соломон, убийца Ария святитель Николай. Противопоставленный им бражник уличает святых в преступлениях, а сам он никаких преступлений не совершал: никого не убивал, не прелюбодействовал, не отрекался от Бога, а, наоборот, за каждой рюмкой Христа прославлял.

Даже стремление «святых» не пустить к себе в рай «бражника» он расценивает как акт нарушения евангельской заповеди любви: «А вы с Лукою написали во Евангелии: друг друга любляй; а бог всех любит, а вы пришельца ненавидите!»,- смело говорит он Иоанну. «Иоанне Богосло­ве! либо руки своея отпишись, либо слова отопрись!» И припертый к стене Иоанн вынужден признать: «Ты ecu наш человек, бражник; вниди к нам в рай!» А в раю бражник занимает самое лучшее место, к которому «святители» и подступиться не смели.

В забавной шутке, сказочной ситуации звучит гневная сатира на церковь и церковный догмат почитания святых.

«Праздник кабацких ярыжек». На параллели пьяница - христианский мученик построена сатирическая повесть «Праздник кабацких яры­жек», или «Служба кабаку». Повесть обличает «государственную сис­тему» организации пьянства через «царев кабак». В целях пополнения государственной казны в середине XVII в. была введена монополия на производство и продажу спиртных напитков. Вся страна была покрыта сетью «царевых кабаков», во главе которых стояли «целовальники», прозванные так потому, что давали клятву - целовали крест - «бес-

страшно за прибыль ожидать его государевы милости, и в том приборе никакого себе опасения не держать, питухов не отгонять».

«Царев кабак» стал источником настоящего народного бедствия. Пользуясь своими правами, «целовальники» беззастенчиво спаивали и грабили трудовой народ. Поэтому обличение кабака в повести приобретало особую остроту и актуальность.

Повесть не дает религиозно-моралистической оценки пьянства, а нападая на «царев кабак», обличает его как «непотребного учителя» и «христианских душ грабителя». Использованная форма церковной службы (малой и большой вечерни) в честь «трех слепителей вина и пива и меда, христианских лупителей и человеческих, разумов пустотворцев» позволяет автору повести свободно развивать свою тему. Он проклинает «царев кабак» - «дому разорителя», причину «неистощимыя нищеты», злого «учителя», ведущего человека к «наготе и босоте».

Обличая «царев кабак», повесть изливает свой гнев на тех, кто способствует развитию пьянства, т. с. на правящие верхи. Автор пре­достерегает от пьянства, которое приносит одни беды и несчастья, лишает людей человеческого облика, нравственного достоинства.

Едкая ирония создается путем несоответствия торжественной фор­мы церковных гимнов, песнопений, воспеваемых в них предметов - «царевым кабакам». Автор с иронией говорит о «новых мучениках», пострадавших от кабака, и завершает повесть житием пьяницы. Ис­пользуя форму церковного проложного жития, автор показывает страшную картину нравственного падения человека и с иронией говорит: «Аще бы такия беды Бога ради терпели, воистину бы были новые мученики, их же бы достойно память их хвалити».

Явившись результатом роста классового самосознания демократи­ческих городских слоев населения, сатира свидетельствовала об утрате церковью былого авторитета во всех сферах человеческой жизни.

Демократическая сатира затронула существенные стороны фео­дально-крепостнического общества, и ее развитие шло рука об руку с развитием народной сатиры. Общая идейная направленность, четкий классовый смысл, отсутствие отвлеченного морализирования сближа­ло литературную сатиру с сатирой народной, что способствовало переходу сатирических повестей в фольклор.

Опираясь на опыт народной сатиры, литературная сатира часто использовала формы деловой письменности («судное дело», судебная отписка, челобитная), церковной литературы (церковная служба, жи­тие). Основными средствами сатирического обличения являлись па­родия, преувеличение, иносказание. В безымянных героях сатири­ческих повестей давалось широкое художественное обобщение. Прав­да, герои еще лишены индивидуальных черт, это лишь собирательные образы той социальной среды, которую они представляют. Но они были показаны в будничной повседневной обстановке, их внутренний мир раскрывался впервые в сатирических характерах.

Огромным достижением демократической сатиры явилось изобра­жение, впервые в нашей литературе, быта обездоленных людей, «на­готы и босоты» во всем ее неприкрашенном убожестве.

Обличая непорядки феодально-крепостнического строя, демокра­тическая сатира не могла, однако, указать пути их устранения.

Демократическая сатира XVII в. сделала огромный шаг на пути сближения литературы с жизнью и заложила основы сатирического направления, которое развивалось в русской литературе XVIII в. и достигло небывалых вершин в XIX в.